Неточные совпадения
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с
деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.]
солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Служитель нагнулся, понатужился и, сдвинув кресло, покатил его. Самгин вышел за ворота парка, у ворот, как два столба, стояли полицейские в пыльных, выгоревших на солнце шинелях. По улице
деревянного городка бежал ветер, взметая пыль, встряхивая деревья; под забором сидели и лежали
солдаты, человек десять, на тумбе сидел унтер-офицер, держа в зубах карандаш, и смотрел в небо, там летала стая белых голубей.
Сзади его стояло десятка три
солдат, вооруженных
деревянными лопатами, пробежал кондуктор, командуя...
Получив свои письма, Нехлюдов отошел к
деревянной лавке, на которой сидел, дожидаясь чего-то,
солдат с книжкой, и сел с ним рядом, пересматривая полученные письма.
Несколько человек мужчин и женщин, большей частью с узелками, стояли тут на этом повороте к тюрьме, шагах в ста от нее. Справа были невысокие
деревянные строения, слева двухэтажный дом с какой-то вывеской. Само огромное каменное здание тюрьмы было впереди, и к нему не подпускали посетителей. Часовой
солдат с ружьем ходил взад и вперед, строго окрикивая тех, которые хотели обойти его.
— Наутро я вышел по городу побродить, — продолжал князь, лишь только приостановился Рогожин, хотя смех всё еще судорожно и припадочно вздрагивал на его губах, — вижу, шатается по
деревянному тротуару пьяный
солдат, в совершенно растерзанном виде.
Рядом с домом
солдата Артема красовался низенький
деревянный домик в шесть окон — это была новая земская школа.
— Эй,
солдат, кислая шерсть, чаю захотел?.. Завели канпанию, нечего сказать: один двухорловый, а другой совсем темная копейка. Ужо который которого обует на обе ноги… Ах, черти
деревянные, что придумали!.. На одной бы веревке вас удавить обоих: вот вам какая канпания следовает…
Но прошел год, и вот они стоят длинной, мертвой шеренгой — серые, обезличенные,
деревянные —
солдаты!
Между офицером и денщиком давно уже установились простые, доверчивые, даже несколько любовно-фамильярные отношения. Но когда дело доходило до казенных официальных ответов, вроде «точно так», «никак нет», «здравия желаю», «не могу знать», то Гайнан невольно выкрикивал их тем
деревянным, сдавленным, бессмысленным криком, каким всегда говорят
солдаты с офицерами в строю. Это была бессознательная привычка, которая въелась в него с первых дней его новобранства и, вероятно, засела на всю жизнь.
Благодаря хорошему впечатлению, оставленному Стельковским, смотр и шестой роты прошел сравнительно благополучно. Генерал не хвалил, но и не бранился. Однако и шестая рота осрамилась, когда
солдаты стали колоть соломенные чучела, вшитые в
деревянные рамы.
На выезде главной Никольской улицы, вслед за маленькими
деревянными домиками, в окнах которых виднелись иногда цветы и детские головки, вдруг показывался, неприятно поражая, огромный серый острог с своей высокой стеной и железной крышей. Все в нем, по-видимому, обстояло благополучно: ружья караула были в козлах, и у пестрой будки стоял посиневший от холода
солдат. Наступили сумерки. По всему зданию то тут, то там замелькали огоньки.
Юнкера знали, в чем здесь дело. Берди не был виноват в том, что заставлял юнкеров исполнять неисполнимое. Виноват был тот чрезвычайно высокопоставленный генерал, может быть, даже принадлежавший к членам императорской фамилии, которого на смотру в казармах усердные
солдаты, да к тому же настреканные начальством на громкую лихость ружейных приемов, так оглушили и одурманили битьем
деревянными прикладами о
деревянный пол, что он мог только сказать с унынием...
Это еще более развеселило публику,
солдата начали тыкать пальцами, дергать за рубаху, за фартук, играя с ним, точно с козлом, и так травили его до обеда, а пообедав, кто-то надел на ручку
деревянной ложки кусок выжатого лимона и привязал за спиной
солдата к тесемкам его фартука;
солдат идет, ложка болтается сзади него, все хохочут, а он — суетится, как пойманный мышонок, не понимая, что вызывает смех.
Как раз под лампой, среди комнаты, за большим столом, на котором громоздилась груда суконного тряпья, сидело четверо. Старик портной в больших круглых очках согнулся над шитьем и внимательно слушал рассказ
солдата, изредка постукивавшего
деревянной ногой по полу. Тут же за столом сидели два молодых парня и делали папиросы на продажу.
Вот нам навстречу уже повеяло холодком — и река перед нами, и грязный, крутой спуск, и
деревянный мост с вытянутым по нем обозом, и гарнизонный
солдат с пикой возле шлагбаума, — тогда
солдаты ходили с пиками…
На этот раз повстречался седой старик, с
деревянной ногой, в каком-то синем, длиннополом сюртуке и с длинною тростью в руках. Он похож был на старого
солдата. Но когда я протянул ему гульден, он сделал шаг назад и грозно осмотрел меня.
Оба
солдата заходят под высокий навес, устроенный над колодцем. Меркулов для чего-то трогает огромное
деревянное колесо, приводящее в движение вал. Колесо жалобно скрипит и делает мягкий размах.
Солдаты облокачиваются на верхний сруб колодца и, свесив вниз головы, пристально глядят в зияющую темноту.
Деревянная решетка с колышками, обделанными в виде четырехгранных пик, когда-то выкрашенная зеленой масляной краской, теперь совсем облезла, рассохлась и развалилась; пики растащили для игры в
солдаты деревенские мальчики и, чтобы отбиваться от сердитого барбоса с компаниею прочих собак, подходившие к дому мужики.
Деревянный плетень между домами весь был усеян висевшими на солнце солдатскими фуражками; серая шинель торчала непременно где-нибудь на воротах; в переулках попадались
солдаты с такими жесткими усами, как сапожные щетки.
Скоро нас снова тронули и, проведя несколько сот шагов без дороги, указали место. Справа виднелись крутой берег извилистой речки и высокие
деревянные столбы татарского кладбища; слева и спереди сквозь туман проглядывала черная полоса. Взвод снялся с передков. Восьмая рота, прикрывавшая нас, составила ружья в козлы, и батальон
солдат с ружьями и топорами вошел в лес.
Остановились.
Солдат не спеша слез, выдвинул сзади какой-то ящичек, достал
деревянную ложку и осьмушку табаку.
Около вокзала, вокруг вагонов, кишели толпы пьяных
солдат. Летели на землю какие-то картонки, тюки,
деревянные ящики. Это были вагоны офицерского экономического общества.
Солдаты грабили их на глазах у всех. Вскрывали ящики, насыпали в карманы сахар, разбирали бутылки с коньяком и ромом, пачки с дорогим табаком.
Огромный каменный барак с большими окнами был густо уставлен
деревянными койками, и на всех лежали больные
солдаты.
— Он и сапог-то носить не умеет… — замечает
солдат, — больше за спиной их носит, а сам щеголяет на соломенной подошве с завязочками, или же на
деревянных ходульках… По горам в них, говорят, ему способно, ну а в грязь — пропадай…
Комната молодого
солдата вышла очень уютной. Стены были начисто вытерты — они были бревенчатые, без обой, пол чисто вымыт. Простой
деревянный стол, три табурета и
деревянная постель с тюфяком из соломы, кожаной подушкой и вязаным одеялом, привезенным с собою из деревни, составляли все ее убранство.
Первым учителем великого князя Павла Петровича был Федор Дмитриевич Бехтерев, преподававший ему русскую грамоту и арифметику по довольно своеобразной методе, посредством
деревянных и оловянных куколок, изображавших
солдат разных родов оружия.
Несмотря на то что Александр Васильевич на похоронах не проронил ни одной слезы,
солдаты чувствовали, что их капрал хоронит дорогого для себя человека. Суворова тронуло это теплое проявление солдатского чувства. Он был тронут еще более, когда на девятый день, посетив могилу Глаши, он увидел на ней водруженный огромный
деревянный крест с написанным на нем именем и отчеством покойной и днем ее смерти. Александр Васильевич догадался, что крест этот был работы
солдат его капральства.
В одной роте обед был готов, и
солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в
деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана.